«Осанна!» Срывают пальмовые ветви, машут ими. Его окружают Двенадцать. И Лазарь. Лазарь идет рядом. На него показывают пальцем, только и слышно: «Вот он, вот, тот самый… Да, четыре дня… А даже не скажешь…»
Возможно, это выглядело так. Сегодня бы это, конечно, было заснято десятками, сотнями айфонов. Тут же выложено, с тысячью лайков, дизлайков и прочего мелкого сетевого мусора. С сотнями селфи: я — и Христос, я — и Лазарь, я — и апостолы, я, я, я… Но тогда этого не было — к счастью.
Счастлив ли он, что его воскресили? Конечно. Но к этому счастью еще надо привыкнуть. К десяткам, сотням взглядов, направленных на него. И он идет рядом с Иисусом. Впереди, над головами идущих, над живой рекой пальмовых ветвей, появляются стены Иерусалима, все ближе и ближе.
Мы ничего не знаем о жизни Лазаря до его воскрешения. Как произошло его знакомство с Христом? Кем был Лазарь по профессии и чем кормил себя? Была ли у него, помимо сестер, семья? Был ли он праведным — или грешником, раскаявшимся и переменившим жизнь после встречи с Христом?
Это неизвестно. Он воскрес из мертвых — и не в силу каких-то личных заслуг, но только волей и любовью Христа. Мы опять же не знаем, от чего он умер. Но мы знаем, для чего он воскрес.
И в свете этого воскрешения вход в Иерусалим тоже обретает новый смысл. Если воскресший Лазарь — прообраз воскресшего Христа, то Иерусалим — прообраз Царства Небесного. Того вышнего Иерусалима, который матерь всем нам (Гал 4:26). Место, в котором не будет смерти.
Великий пост и есть непрерывное вытеснение смерти, борьба с адом. Прежде всего, с тем личным адом, который мы себе сами вольно и невольно создаем. Изменение пространства и времени, в которых мы обычно существуем.
И загадочное «исчезновение» Лазаря в Евангелии после того, как мы видим его идущим рядом с Иисусом под крики «Осанна!» — вполне логично. Лазарь воскрес и вошел вместе с Господом в Иерусалим. Пусть еще земной, а не небесный. Пусть, как сообщает предание, он еще проживет еще тридцать лет и закончит свои дни епископом на Кипре… Все это будет важно — повседневный труд веры; повседневное, кропотливое выстраивание и выращивание христианства в себе и вокруг себя. Но это уже будет другая, не великопостная, история.
Вход в Иерусалим — это живой, движущийся, шумящий множеством голосов прообраз Пасхи. Прообраз полной победы над смертью. Первая, важная победа, уже одержана.
Лазарь воскрешен; ад не смог удержать его. Первая, но еще не окончательная. И чтобы одержать ее, Господь входит в Иерусалим. Движение Великого поста доходит до своей кульминации — чтобы со Страстного Понедельника начать новое восхождение, самое последнее.
